Латинская Америка. Становление цивилизации. Часть 2

Серия президентских и парламентских выборов, прошедшая нынешней осенью во многих странах Латинской Америки, показала, что на континенте набирают силы левые тенденции. (Об этом шла речь в первой части статьи). Почему это стало возможным и что повлияло на характер этих народов? Продолжаем наше исследование, посвященное Латинской Америке.

Испанцы пришли не на пустое место

Становление Латинской Америки проросло из иберийского проекта. Европа в процессе становления своей культуры, цивилизации и геополитической сферы влияния, в процессе становления западного мира, после 1492 года (т.е. после открытия Колумбом Нового Света) вступила в эпоху встречи различных народов, которая впоследствии привела к расовым и культурным смешениям, т.е. к человеческой и культурной метисации. Подобные процессы происходили в эпоху колонизации не только в Северной Америке, но и в Америке Южной, и в Мезоамерике. Мезоамерика — историко-культурный регион, простирающийся примерно от центра Мексики до Гондураса и Никарагуа. Термин был введён в обиход в 1943 году германским философом и антропологом Паулем Кирхгоффом и может отождествляться с менее точным понятием Центральная Америка.

Итак, американский Север и американский Юг. Отличия между ними были, и весьма существенные. Если в Северной Америке колонисты - французы, испанцы, голландцы и англичане, - выдавливая коренные народы с их исконных земель, не вступали с ними в близкие отношения, то в Южной Америке и Мезоамерике процессы смешения европейских и местных народов происходили весьма активно. С чем это связано?

Прежде всего с тем, что иберийский проект был более гуманен во владениях испанской короны. Испанцы активно проводили миссионерскую политику и христианизацию населения, что сближало индейцев, принявших католицизм, с испанскими подданными. Это не могло не повлиять на частые межрасовые браки испанцев с индейцами. Создавался новый расовый, этнический кластер - метисы, креолы и т.д.

Во-вторых, и Центральная и Латинская Америка, в отличие от североамериканских земель, имели огромный исторический, культурный и политический пласт. Здесь, в отличие от девственных племен Севера, до прихода колонистов существовали высокоразвитые культуры, цивилизации и, конечно, государства. Инки, кечуа на юге и майя ацтеки, ольмеки и тольтеки в Мезоамерике. Древнейшие цивилизации здесь насчитывали тысячи лет культурной и экономической жизни, и это только официальная, научная точка зрения.

Неофициальные версии говорят, что здесь были культуры допотопных, атлантических времен, культуры титанические и мегалитические, сооружения которых есть наглядное тому свидетельство. Патагония, расположенная на юге Аргентины и Чили, вообще именуется страной гигантов т.е. титанов, а великий португальский путешественник и первооткрыватель Фернан Магеллан сам видел их в Патагонии, о чем и сообщил потомкам в своих дневниках.

Известный кубинский историк Мануэль Галич в работе «История доколумбовых цивилизаций» писал следующее: «Существует легенда, приписывающая возведение инкских крепостей некой цивилизации гигантов, заселявших эти земли до появления современного человечества».

Испанский конкистадор и завоеватель Франсиско Писарро отмечал: «Таких прекрасных дорог нет ни в одной стране христианского мира». Другой пример – свидетельство историка Сьесы де Леона: «Я считаю, что если бы император Испании захотел построить королевскую дорогу, он не смог бы этого сделать».

Подобные высокие оценки историков, географов и путешественников относятся не только к культуре инков, но и к цивилизации майя и ацтеков. Нам важно понимать, что те культуры и государства, с которыми столкнулись колонисты в Латинской Америке, были в высшей степени развиты, и это относится ко всем сферам социальной жизни, от архитектуры и политического устройства до религии, образования и астрономии.

Череда революций и борьба за независимость

Теперь перейдем к более близким нам временам. Первая революция в Латинской Америке произошла на фоне Великой французской буржуазной революции, свергнувшей господство династии Бурбонов. В Сан-Доминго было провозглашено образование государства Гаити, отличительной чертой которого стала отмена рабства и расовой сегрегации.

Далее последовали колонии Испании, которые под руководством Симона Боливара - гениального политика и военачальника, креола, испанского аристократа, - провозгласили создание Великой Колумбии. Тоже самое произошло в Чили и Аргентине.

Важно отметить, что на фоне политической девальвации роли Испании в мире, на фоне буржуазных европейских революций, в Латинской Америке восстали не низы, а верхи. Генералы и латифундисты, от потомков испанских дворян до креолов и буржуазного класса, отказались от зависимости испанского владычества и испанской короны. Это было связано как с оккупацией Испании французскими войсками Наполеона Бонапарта, так и с подрывной деятельностью британцев, и в первую очередь их разведки, а также масонских лож.

В одной из таких лондонских лож был посвящен в масоны герой революции Симон Боливар. Он принял посвящение в Шотландский обряд. До этого в Кадисе в ложу «Лаутаро», созданную Франсиско де Мирандой в 1800 году, входили и другие видные деятели латиноамериканской революции.

В регионе стало наблюдаться восхищение всем британским и зависимость от идей британского просвещения.

Несколько иной была ситуация в Аргентине, которая тогда именовалась Объединенные Провинции Рио-де-ла-Платы. Здесь революцию возглавили конституционные монархисты Сен-Мартин и Бельграно. 24 марта 1816 года в Тукумане открылся конгресс Объединенных Провинций, который и провозгласил юридическое оформление национальной независимости. В Чили, где существовало отдельное испанское генерал-капитанство, в 1818 г. была объявлена конфискация имущества роялистов и независимость. Верховным правителем стал Бернардо О’Хиггинс - революционер, национальный герой Республики Чили, руководитель борьбы за независимость испанских колоний в Южной Америке, Великий Маршал Перу.

Уругвай был провозглашен государством несколько позже, после войны Аргентины и Бразилии. Парагвай развивался вполне самостоятельно уже долгое время. Здесь государство создали иезуиты и крайние клерикальные круги священников и латифундистов. Аналогичные процессы происходили в Новой Испании или Мексике и в генерал-капитанствах Центральной Америки. Последним провозгласило независимость Независимое государство испанского Гаити, позже ставшее Доминиканской республикой.

В португальской части ничего подобного не наблюдалось, и на фоне оккупации Португалии французами сюда переехала монаршая семья Браганса, а несколько позже была провозглашена Бразильская империя. Бразилия, в то время португальская колония, официально обрела статус королевства в 1815 году, когда было создано Соединённое королевство Португалии, Бразилии и Алгарве. С 1808 по 1821 год в Бразилии находился королевский двор Португалии, который был вынужден переехать из Европы в связи с наполеоновскими войнами.

После возвращения короля Жуана VI в Португалию 7 сентября 1822 года его сын Педру объявил Бразилию независимой, спустя месяц провозгласил её империей, а себя — императором. В 1825 году Жуан VI признал независимость Бразилии.

Здесь революций не наблюдалось, ибо с 1703 года Португалия фактически была под протекторатом Британской империи, контролировавшей её политику и узурпирующей торговлю с Бразилией. Британцы были довольны сотрудничеством с португальской элитой, и у них не было необходимости разрушать колониальную империю португальцев. По сути, они стали негласными гарантами стабильности в Бразильской империи и других колониях португальцев.

Влияние британцев было ключевым в новых латиноамериканских государствах. Было лишь одно исключение - Аргентина. Именно Объединённые Провинции вступили в неравную схватку с британской империей и в этой борьбе победили. Это знаковое событие есть своеобразный символ в становлении латиноамериканской самостоятельности, и на сей день практически единственная победа над столь грозным противником. 24 декабря 1826 года бывшие провинции вице- королевства Ла-Плата приняли конституцию, которая подтверждала их государственный союз. Объединенной республике было дано красивое название: Аргентина (Серебряная).

Затем начались войны с Бразилией, результатом чего стало образование государства Восточного Берега - Уругвай. Потом последовали войны с клерикальным Парагваем и становление, наиболее самостоятельной республики Латинской Америки- Аргентины. В других регионах начался распад на самостоятельные государства. Появились Венесуэла, Боливия, Перу, Колумбия.

Аналогичные процессы прошли и в Центральной Америке, на карте которой возникли небольшие республики, попавшие под влияние США, а единственная крупная государственность Мексика лишилась своих территорий на Севере после поражения в противостоянии с Соединенными Штатами. Так сформировался современный облик Центральной и Южной Америк.

За консервативные ценности и традиции

Однако на данный момент нам особенно интересен идеологический фон латиноамериканских элит. Так сказать, аутентичный философский нарратив, на основе которого развиваются идейные направления в этом регионе. Как мы уже писали, здесь различают два больших проекта: консервативный и либертарный. Некоторые исследователи и философы выделяют и проект цивилизаторский, и проект самообретения.

Консервативный проект пророс из испано-иберийского наследия народов Латинской Америки. В нем значительно влияние католицизма и традиционализма. Такие страны как Аргентина, Парагвай, Чили, Колумбия стали примером этого проекта. Здесь значительную роль сыграло вторжение французов в Испанию, а борьба за независимость рассматривается как борьба за подлинные испанские ценности, но с отвержением последствий французской оккупации. Лидеры этого проекта рассматривали борьбу за независимость и дальнейшую историю Латинской Америки в ХХ веке как попытки сохранить истинный испанский лик, истинные, традиционные ценности и истинный католицизм. Фактически, это испанский порядок, но уже без Испании, так или иначе, он обеспечил Латинской Америке долгий и сравнительно устойчивый мир.

Конечно, не обходилось без волнений. Всякий раз находились недовольные, причем не только среди индейцев или метисов, но и среди креолов т.е. среди смешанного населения. Самым значительным из проявлений протеста было восстание Тупак Амару в Перу. Политики типа Симона Боливара пытались сохранить испанские традиции, но без испанцев. Они строили свою борьбу за независимость, подумывая о самостоятельной империи. Подумывая о сугубо американском государственном порядке, с упором на местные традиции. Правый консерватизм приводил к проявлению крупных и интересных политических фигур. В Эквадоре, подражая испанцам, Габриэль Мария Морено устанавливает теократическую диктатуру. Хуан Мануэль де Росас в Аргентине, Диего Порталес в Чили - вот самые характерные фигуры латино-американского консерватизма. Огромную роль в этом проекте играло противостояние с США. Граф де Аранда после американо-испанской войны 1898 г., лишившей Испанию последних колоний, писал: «Признание независимости английских колоний состоялось и это наполняет меня горечью и страхом». Здесь он имел ввиду провозглашение независимости США в 1776 году.

За свободу и славу

Либертарный проект строился на утопических идеях Боливара, когда ненадолго, после побед Боливара и генерала Хосе Антонио де Сукре, было построено огромное государство. Великая Колумбия - так именовалась эта либеральная империя. Великое государство давало великие возможности. Общность народов, некогда объединенных под знаком независимости, стала целью этого проекта. Настал момент, когда мечты Боливара могли стать явью. Он считал, что «бывшей великой колонии предстояло превратиться в великую нацию», самую великую в мире. Его слова о «свободе и славе» и сегодня вдохновляют миллионы латиноамериканцев, ибо всё наследие Боливара и сегодня живо в этой части мира. Боливар писал: «Разве союз – это все, что требуется для того, чтобы побудить обитателей здешних территорий изгнать испанские войска… заставить их создать мощную державу со свободным правительством и либеральными законами».

Речь шла не столько о том, что уже достигнуто, то есть об изгнании угнетателя, сколько о более сложной задаче - создать государство, законы, правительство, дабы воспитывать нового человека в духе Свободы.

«Я не скрою от вас - продолжал Боливар,- что на решающее сражение с испанцами и создание свободного правления, нас, конечно, может подвигнуть союз и свобода».

Позже философы Анреас Бельо и Хосе Викторино Ластаррия воплотили в себе две доктрины либертарного проекта. Оба связывали свои доктрины с просвещением латиноамериканцев. Суть и различия заключались в том, чтобы воспитывать латиноамериканцев в духе собственной действительности и традиций или в духе того либерального будущего, которое необходимо создать. Как оказалось позже, оба проекта, консервативный и цивилизаторский, были утопией. Ни один из проектов не ставил задачей эту цивилизацию связать с прошлым, направить к горизонтам будущего, и понять это будущее как идейный путь. Проект, который ответил на поставленные вопросы, был проектом самообретения, когда латиноамериканцы соединили либерализм, лозунги свободы с идеями своей особой цивилизации и своего консервативного, традиционного наследия.

За возвращение к корням

Великий мексиканский философ Леопольдо Сеа в своей фундаментальной работе «Философия американской истории» писал: «В конечном счете, консервативный проект, так же как проект либертарный, терпят поражение во всей Испанской Америке, уступая очередной консервативной концепции, которая, однако, казалась антитезой первой. Имеется в виду цивилизаторский проект».

Его наиболее мощным вдохновителем стал Хуан Мануэль де Росас. Этот великий аргентинский политик и мыслитель, выступавший под лозунгами правого консерватизма, со временем обосновал идеи федерализма. Идея эта состояла в создании федерации из автономных провинций, на основе синтеза консервативных и либеральных идей испанского наследия и при сильной государственной власти.

Фактически, этот проект и сегодня развивается в Латинской Америке, а его наглядным и характерным примером стала Аргентина. Хустисиалистская партия Аргентины, партия перонистов есть оплот этих идей. Именно эта страна до сих пор, практически в одиночку, борется с мировым империализмом, и стремится объединить испанское, европейское наследие с местными традициями и спецификой. Вот почему уже долгие годы, поэтапно, уничтожают эту некогда сильную державу, ибо британскому и американскому неоколониализму она противопоставляет реальный федералистский проект. Ни Бразилия, ставшая агентом Британии и США в латиноамериканском мире, ни сломленная Мексика, ни воюющая в перманентных гражданских войнах Колумбия, ни левая Венесуэла, ни тихий Парагвай, ни причесанный и благополучный Уругвай сегодня не стремятся к великой цели - объединить Латинскую Америку в латиноамериканскую цивилизацию, а возможно и в единую федерацию. Такая государственность, безусловно, кость в горле у сильных мира сего, у неоколонизаторов, поставивших целью осуществлять единый контроль из Лондона, Нью-Йорка или Гонконга.

В последнее время, правда, на основе обращения Латинской Америки к себе самой пророс проект самообретения. Учитывая, как считают левые философы и политологи, некоторую ущербность цивилизаторского проекта, необходимо вернуться к своим корням. Представители этого направления видят вершины в собственной специфике Латинской Америки и её великого прошлого. Прошлого, прорастающего из традиций инков и кечуа, майя и ацтеков в Мезоамерике. Идеи этого проекта, срощенные с левыми и крайне левыми марксистскими и маоистскими концептами, обретают сегодня вес в таких странах как Боливия, Венесуэла, Бразилия и т.д.

Шире круг

В заключение осветим еще один важный момент. Исследователь Дарси Рибейру распределяет латиноамериканские народы по некоторым культурным кругам. Бразильский культурный круг, где есть колониальный, португальский пласт, огромный блок архаических племен Амазонии и потомки африканцев. Культурный круг Великой Колумбии. Испанское наследие с огромным влиянием североамериканской цивилизации и культуры, политики, нравов и традиций. Антильский круг, где наблюдается синтез наследия великих империй - Британской, Французской, Испанской и Португальской (сюда можно было бы добавить: и Голландской). И, наконец, чилийский культурный круг.

Особую роль здесь играет круг проевропейский. Это Аргентина, Чили и Уругвай, где традиции Испании и Европы, через мигрантов - немцев, итальянцев, поляков, украинцев, русских, - с упором на испанское, иберийское наследие, сформировали специфическую цивилизационную зону. Её можно назвать Великой Европой, ибо европейские христианские и гуманитарные ценности, ценности старой Европы здесь, в отличие от старого континента, живут и развиваются. Именно здесь видится грядущая реинкарнация старой христианской Европы, её будущие культурные, религиозные, идейные поросли.

Таким образом, в конечной геополитической расстановке сил народы Латинской Америки должны поставить свой исторический и политический концепт. Этот регион мира, чья ностальгия по Южному полюсу есть фактически ностальгия по утерянному предками полюсу Северному, будет формировать в южном полушарии, во второй половине этого века новую глобальную цивилизацию. Её суть в синтезе консервативно-христианских, индейских автохтонных и политико-социальных ценностей. Фундамент есть, и его масштабы, при глубинном анализе, поражают. Сегодня в этой цивилизации точка геополитической бифуркации. Собственно, это точка национального и цивилизационного самоопределения, которое в грядущем приведет к появлению на карте мира нового центра силы. Силы сакральной и апокалиптической, силы, которая вольет в себя великое европейское, иберийское наследие и наследие инкское, наследие тех, кто создавал эти земли в эпоху доисторических реалий, кто до сих пор в мистическом молчании хранит вход в антарктический континент будущего. Будущего, которое создаст новый и лучший мир. Ключи от которого - в пробуждении Латинской Америки.

Вячеслав Матвеев