«Та самая DNA»? Антикоррупционный развод

Реформа антикоррупционной системы, которая призвана разделить полномочия ключевых структур, уполномоченных бороться с этим феноменом в Молдове, вышла на финальный этап.

Власти утверждают, что отныне компетентные органы будут работать в условиях здоровой конкуренции и у них больше не будет повода обвинять друг друга в недостаточной эффективности, как это зачастую происходило ранее. В то же время усиливается роль прокуроров на территориальном уровне, под юрисдикцию которых попадает большинство дел о системной коррупции.

Эксперты говорят о возможных негативных последствиях реформы, считая, что Национальный центр по борьбе с коррупцией (НЦБК) становится главным органом уголовного преследования в стране, в отсутствие эффективного контроля и надзора. Кроме того, они обращают внимание на использование «законодательной инженерии» и нарушение процедуры при принятии поправок.

НЦБК отсоединяется от Антикоррупционной прокуратуры

На последнем заседании весенне-летней сессии парламент голосами 55 депутатов Партии «Действие и солидарность» (PAS) принял во втором чтении законопроект о внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс и Кодекс о правонарушениях. Поправки были одобрены без обсуждения, дополнительных вопросов и в отсутствие оппозиции, покинувшей зал заседаний в знак протеста.

Примечательно, что за несколько дней до голосования, 26 июля, к законопроекту добавили поправки, подписанные депутатом PAS Игорем Кирияком. Они предусматривают разграничение полномочий между Антикоррупционной прокуратурой и НЦБК. Прокуратура будет заниматься расследованием большой коррупции, а НЦБК – системной коррупцией.

Преступления, совершенные рядом специальных субъектов, таких как президент страны, депутаты, министры, судьи, прокуроры, офицеры НЦБК, сотрудники Службы информации и безопасности, члены Высшего совета магистратуры и Высшего совета прокуроров, руководители ряда государственных учреждений, будут поступать в прокуратуру вне зависимости от суммы взятки и ущерба.

Кроме того, Антикоррупционная прокуратура расследует любое преступление, если сумма взятки превышает 6 тыс. условных единиц (300 тыс. леев или около 15 тыс. евро) либо стоимость ущерба составляет более 60 тыс. условных единиц (около 3 млн леев или 150 тыс. евро соответственно), а также некоторые случаи извлечения выгоды из влияния и преступления, касающиеся незаконного финансирования политических партий.

Дела, связанные с коррупционными схемами в государственных органах, министерствах, больницах, университетах, таможнях, примэриях и местных администрациях, не будут попадать под юрисдикцию специализированной прокуратуры. Это направление отойдет прокурорам на территориальном уровне.

«Антикоррупционная прокуратура станет той самой DNA (Национальное антикоррупционное управление в Румынии – прим.ред.), которая будет заниматься только крупной коррупцией, большими коррупционными делами. Она не будет обращаться в суд, чтобы представлять дела о мелких суммах или незначительных эпизодах, как это до сих пор происходит. А в НЦБК должны бороться с системной коррупцией и уже во взаимодействии с городской, районной прокуратурой и т. д.», - так объяснил суть поправок спикер парламента Игорь Гросу.

Фактически поправки означают отсоединение НЦБК от Антикоррупционной прокуратуры, которая больше не будет нести ответственность за руководство уголовным расследованием дел о мелкой и средней коррупции, подготовленных НЦБК. Этим займутся прокуроры территориальных прокуратур. Таким образом, как отмечают авторы проекта, прокуратура сфокусируется на собственных делах о коррупции в крупных размерах, и при этом у обоих учреждений не будет повода обвинять друг друга в недостаточной производительности.

Ранее глава НЦБК Юлиан Русу неоднократно выражал недовольство эффективностью сотрудничества с прокурорами и заявлял, что Антикоррупционная прокуратура блокирует их расследования. Аналогичные заявления звучали в отношении НЦБК со стороны главного антикоррупционного прокурора Вероники Драгалин. Реформаторы считают, что эта ситуация закончится с принятием поправок, и власти смогут объективно оценить, какие из учреждений работают эффективно, а какие нет.

Председатель парламентской комиссии по вопросам права, назначениям и иммунитету Олеся Стамате сообщила, что между первым и вторым чтением были проведены консультации с гражданским обществом и представителями органов, применяющих уголовно-процессуальные нормы. По ее словам, при подготовке документа к финальному голосованию были приняты во внимание комментарии и мнения экспертного сообщества. Она отметила, что поправки вытекают из обязательств Молдовы перед Евросоюзом и МВФ.

«Результатов будут требовать от нас»

Реформа подверглась критике со стороны Антикоррупционной прокуратуры, которая считает, что о модели DNA речи не идет – поправки не направлены на то, чтобы усилить этот орган. Сейчас в его ведении – более одной тысячи дел. Около 600 из них на стадии уголовного расследования, остальные уже рассматриваются судом. В учреждении опасаются, что оно после реформы перестанет быть актуальным, имея на рассмотрении всего 100 дел, в то время как в производстве другой специализированной прокуратуры – по борьбе с организованной преступностью и особым делам – находится более 3000 дел.

«Около 500 дел заберут у Антикоррупционной прокуратуры и отправят прокурорам, у которых нет опыта ведения таких дел и которые и без того перегружены расследованием убийств, изнасилований, грабежей», - отмечается в заявлении учреждения, обнародованном после принятия законопроекта в окончательном чтении. В нем говорится, что, в частности, расследованием схем, связанных с хищением 2 млн леев из бюджета государства, будут заниматься прокуроры, у которых нет опыта ведения таких сложных дел.

«В результате этих изменений борьба с системной коррупцией, ежедневно влияющей на жизнь граждан, окажется неэффективной», - заключает Антикоррупционная прокуратура. Авторы заявления добавляют, что «такое серьезное изменение законодательства требует проведения публичных консультаций, получения официальных заключений от всех заинтересованных ведомств. Эти принципы не были соблюдены, а поправка нарушает законодательную технику».

В то же время, не поддерживая отделение от НЦБК, Антикоррупционная прокуратура согласна с необходимостью пересмотра полномочий за счет избавления от наиболее незначительных дел. За минувший год из 147 человек, осужденных по делам, в которых государственное обвинение было поддержано этим институтом, только 12% были приговорены к лишению свободы. По мнению учреждения, это отражает тот факт, что дела, которые доходят до суда, по большей части относятся к менее тяжким преступлениям, когда закон допускает условное лишение свободы.

«Наши ресурсы, то есть время прокуроров и время офицеров НЦБК, должны посвящаться тем делам, где есть перспектива выявить людей, совершивших коррупционные преступления на высоком уровне. Где в итоге виновные получат годы тюрьмы, а у нас будет возможность конфисковать миллионы и миллиарды леев», - говорила ранее глава Антикоррупционной прокуратуры Вероника Драгалин.

По ее словам, сегодня реальность такова, что антикоррупционные органы обязаны по закону расследовать и сотни других, гораздо более мелких случаев. В этой связи они не могут применять для борьбы с высокопоставленными коррупционерами все необходимые ресурсы, поскольку их просто недостаточно. «Именно поэтому следует сосредоточиться на резонансных уголовных делах, связанных с высоким уровнем коррупции и системной коррупцией», - считает Драгалин.

По ее мнению, оптимальной выглядела предыдущая редакция законопроекта о пересмотре полномочий антикоррупционных органов, который, по сути, сократил бы общий объем уголовных дел на 23%. Тогда прокуроры смогли бы сосредоточиться на расследовании сложных коррупционных преступлений, как это и было раньше. Эффективность нынешней версии реформы в специализированной прокуратуре ставят под сомнение.

«Мы говорим о позиции Антикоррупционной прокуратуры. Это не значит, что не существует других мнений. Я понимаю, что у других государственных институтов могут быть иные аргументы – и с одной, и с другой стороны. Но я бы хотела, чтобы всем было абсолютно понятно, какова позиция Антикоррупционной прокуратуры. Мы очень хорошо знаем, что результатов будут требовать от нас. Через год, два, три и так далее», - говорит Драгалин.

В ответ на усиливающуюся критику депутат PAS Олеся Стамате выступила с разъяснениями, отметив, что «сильный институт означает целенаправленный институт с четкими полномочиями и инструментами, которые позволяют ему реализовать свои компетенции». «У Антикоррупционной прокуратуры будет достаточно дел для расследования, было бы желание. Все остальные дела идут в НЦБК, либо они не представляют собой дела о большой коррупции», - подчеркнула Стамате на своей странице в соцсети.

Игорь Гросу и вовсе посоветовал Антикоррупционной прокуратуре сфокусировать внимание на борьбе со крупными взяточниками, а не политической деятельности. «Политикой занимаемся мы. Пожалуйста, сосредоточьтесь на делах с высоким уровнем коррупции. Реакция Антикоррупционной прокуратуры чрезмерная. Когда мы обсуждаем ценность взятки, кто-то, вероятно, берет взятку, и мы ожидаем, что прокуратура даст результат», - заявил председатель парламента.

В то же время Олеся Стамате говорит, что решения, которое было бы выгодно всем, нет, но по итогам консультаций, направленных на обсуждение законопроекта, был достигнут компромисс. Поэтому, по ее словам, непонятно, чем сейчас обеспокоены в Антикоррупционной прокуратуре. Депутат отмечает, что учреждение настаивает на расширении компетенции по преступлениям, подлежащим расследованию, а это недопустимо сейчас, в нынешних условиях.

«Остановите преемника Сережи Сырбу»

Свое недоумение по поводу реформы озвучили и некоторые эксперты. Исполнительный директор WatchDog Валериу Паша выступил с резкими заявлениями в адрес Олеси Стамате из-за поправок о разграничении полномочий антикоррупционных органов. «Она хочет заставить Драгалин замолчать и расширить возможности НЦБК. Остановите преемника Сережи Сырбу», - заявил Паша. По его мнению, правящая партия прибегает к тем же теневым методам, что и предыдущие правительства.

«Да, я обвиняю Олесю Стамате в том, что она работает в интересах бандитов Плахотнюка. И делает это теми же методами – через законодательную инженерию, публично представленную как „реформы“, завернутую в сложную терминологию, подписанную наивным депутатом, который, похоже, не знает, в каком мире он находится. Точно в стиле Сырбу, Канду, Апольски и компании», - написал Валериу Паша в соцсети. По его мнению, было очевидным, что эта скандальная поправка пройдет без общественных слушаний.

Эксперт WatchDog Александр Бот сомневается в том, что «поправки Кирияка» можно рассматривать одновременно с большим проектом изменений в уголовно-процессуальное законодательство, так как это является нарушением процедуры. По его словам, поправки в законопроект ко второму чтению можно вносить в течение 10 дней после принятия его в первом чтении. Но в первом чтении проект приняли 23 июня, а депутат Игорь Кирияк зарегистрировал свои дополнения только 26 июля.

Эксперт обращает внимание на то, что при обсуждении и рассмотрении проекта в первом чтении не было высказано ни одного предложения о реформировании или реорганизации антикоррупционной системы. Более того, законопроект, как и положено, прошел через общественные консультации, а компетентные органы и эксперты подготовили множество предложений для улучшения проекта. Однако включенные в последний момент поправки не проходили этой процедуры.

В WatchDog напоминают, что в апреле 2023 г. парламентом был принят закон, который определяет компетенции Антикоррупционной прокуратуры и НЦБК в расследовании дел о коррупции на высоком уровне. Этот закон вступает в силу в августе 2023 г. В результате, по мнению эксперта, «цель предложенных Кирияком поправок неясна, и кажется, что они направлены на отмену эффекта уже принятого закона, ограничивая компетенции Антикоррупционной прокуратуры в расследовании дел о коррупции».

Александр Бот считает, что принятие этих поправок может привести к негативным последствиям, так как НЦБК станет главным органом уголовного преследования в стране, над которым не будет эффективного контроля и надзора. По его словам, «пересмотр судебной реформы вызывает вопросы относительно ее последовательности и прозрачности», и в то же время поправки могут «ослабить борьбу с коррупцией и роль Антикоррупционной прокуратуры». В этом контексте изменения не согласуются с целями Стратегии обеспечения независимости и неподкупности сектора юстиции на 2022-2025 гг.

Ряд экспертов отмечают, что первые резонансные результаты деятельности Антикоррупционной прокуратуры появятся, когда учреждение будет проводить свои следственные действия независимо от других государственных структур. В случае крупной коррупции ответственность, полномочия, ресурсы должны быть соразмерны и направлены на специализированную прокуратуру. По их мнению, учреждение должно иметь своих следователей, офицеров по уголовному преследованию и специалистов, а не людей, откомандированных из НЦБК. Это позволит нести ответственность за четко определенный мандат, избегая дублирования полномочий и взаимозависимостей.

Кроме того, для повышения эффективности работы антикоррупционной системы эксперты предлагают усилить территориальные прокуратуры, чтобы, когда Антикоррупционной прокуратуре потребуются новые люди, она могла привлечь к работе уже подготовленных специалистов с мест.

Виктор Суружиу

Продолжение темы о новых полномочиях Антикоррупционной прокуратуры читайте в скором времени на Noi.md.