Как молдаван ведут к полному рабству

Как истинный поборник либеральных ценностей, правящая в Молдове партия готовится сделать очередной шаг к абсолютному контролю государства над обществом

Как формировалась власть государства

Для начала напомним: понятия общества и государства не совпадают. Разница, прежде всего, в происхождении. Общество существовало более 30 тысяч лет до возникновения государства. Оно сложилось вместе с социальными классами - когда неписаное право уже не в состоянии было регулировать общественные отношения и потребовалось писанное.

Понятие «общество» также гораздо шире понятия «государство». Общество включает в себя четыре большие сферы: экономическую, духовную, социальную, политическую, и государство относится только к одной из них – политической.

Государство возникло из общества и превратилось в самостоятельный орган. Оно стоит над обществом, но вместе с тем с ним взаимодействует. Это взаимодействие, как свидетельствует опыт истории, носит очень сложный характер.

В его основе способ производства материальных благ. При рабовладельческом способе государство и общество отождествлялись. В эпоху феодализма государственное правление трансформировалось в диктатуру личности, монарха, который вмешивался во все сферы общества.

Но вот формируется новый класс – буржуазия, и она требует свободы экономической деятельности. Буржуазные экономисты выдвигают принцип личной инициативы и свободы от государства. По их мнению, всякое вмешательство государства в экономические дела человека нарушает его естественные права, то есть его свободу и право на жизнь, поэтому взаимоотношения между государством и обществом должны регулироваться правовыми нормами и законами, перед которыми все равны.

Однако попытка общества взять под контроль государство разбилась о

слияние монополий с государственной властью. Многие капиталисты заняли высшие государственные должности, и уже государство стало влиять на общественную жизнь. Оно до сих пор выступает в роли регулятора общественных отношений.

Неоконсерваторы vs неолибералы

Тем не менее либеральные концепции взаимодействия государства и общества никуда не делись. С наступлением эпохи глобализации в обращение была запущена теория неолиберализма. Его основной принцип - резкое сокращение функций государства. Рынок автоматически решит все проблемы общества, настаивают неолибералы, и никакого государственного регулирования экономики не требуется.

Государство также не должно вмешиваться в духовную и социальную сферы. Образование, медицина, наука, культура и другие области общественной жизни - везде рынок решит все проблемы. Задача государства заключается лишь в том, чтобы контролировать соблюдение общих правил поведения людей и защищать права личности.

Другими словами, неолибералы предлагают сохранить за государством одни лишь полицейские функции, так как свободы заслуживает лишь тот, кто действует в рамках общепринятых законов и чувствует свою ответственность.

Развитие цифровых технологий стало еще одним подспорьем для развития неолиберализма. Способов реализации свобод в цифровом мире появилось гораздо больше – от новых денег (криптовалюты) до новых сообществ, которые формируются независимо от языка, уровня образования и доходов участников (например, всемирное движение «Справедливое общество»).

И действительно общество в какой-то момент начало предпринимать попытки выбраться из-под ига государства. Однако неолиберальные теории игнорировали национальные традиции народов и цивилизаций, а также современную западную действительность. На Востоке государство всегда играло важную роль во всей жизни общества. В восточных странах больше верят не правовым законам и нормам, а правителям, выступающим от имени государства. Но и в западных странах правительства не ограничиваются ролью пассивных наблюдателей, они вмешиваются не только в экономическую жизнь, но и в духовную, социальную.

В итоге неолиберализму противопоставлена идея неоконсерватизма с ее призывом к еще большему усилению роли государства. Техногенные катастрофы, финансовые кризисы, вирусные эпидемии, войны – и вот уже общество с готовностью принимает помощь государства, вместе с еще более укрепляющимся контролем.

Молдавский казус

Небольшое государство Республика Молдова волею судеб оказалось в самом центре непримиримой борьбы двух течений, и в нем как в капле воды с безжалостной четкостью отражаются все жуткие последствия очередного кризиса капитализма. У растущей бедности молдаван, снижения качества жизни, падения экономики и роста общественно-политического популизма вполне понятные причины.

Молдова распахнула границы и на Запад, и на Восток, подписывая одно за другим соглашения о свободной торговле, но все больше откатывается на периферию экономического развития. Почему?! Ведь ВТО требует свободного движения товаров, а МВФ запрещает вмешиваться в экономическую деятельность! Но дело в том, что в действительности свободный рынок – иллюзия. Даже транснациональные корпорации, как отмечает американский философ Ноам Хомский, «в значительной степени опираются на государственные субсидии и внутренние рынки, а их международные сделки, включая торговые, производятся преимущественно в пределах Европы, Японии и США, где действенны политические меры и нет страха перед военными путчами и тому подобным». Да, именно рынок расставляет все по своим местам, но свобода на нем условная, и те государства, чья экономика не в состоянии конкурировать, беднеют и превращаются в международный рынок сбыта иностранных товаров.

Таким образом, Молдова оказалась в ловушке. Каждое новое либеральное правительство приходит к власти под лозунгами свобод и процветания, а потом призывает общество затянуть пояса и начинает зажимать свободы одну за другой – экономические, социальные, духовные.

Сегодня Молдова – чрезвычайно зарегламентированное государство. Здесь действует более 30 налогов, не считая тарифов и сборов (есть даже сбор на собак), и это при том, что 90% налоговых доходов дают всего пять из них. Зачем остальные? Очевидно, для косвенного контроля и подпитки коррупции.

Социальный пакет государства – пенсии, образование, здравоохранение - зависит от самого общества. Оно должно требовать от государства оказания помощи нуждающимся, инвалидам, детям через профсоюзы, независимые некоммерческие организации и ассоциации. Но в лишенном свобод обществе действенного гражданского общества не может быть, только подотчетное, обслуживающее интересы государства и внешних игроков, контролирующих данное государство.

Вездесущая инклюзивность

Молдова за 30 лет добилась в деле абсолютизации государства поистине выдающихся успехов. В республике под самыми разными идеологическими соусами «кошмарили» бизнес, закрывали партии и СМИ, совращали неправительственные организации, извращали институты выборов, порочили правосудие. В итоге создана ситуация, когда права и свободы отбираются у слабеющего общества практически без усилий. Осталось поставить последнюю точку в установлении полного и тотального контроля над обществом – лишить людей власти над их же деньгами.

В мире этот процесс получил название «финансовая инклюзивность». С поистине изощренным цинизмом подготовка человека к отъему у него одного из видов имущества и основных средств накопления подается под маркой обеспечения доступности финансовых инструментов, а также, попутно, для контроля за организованной преступностью и борьбы с терроризмом. Сначала цифровизация коммерции, потом – услуг, и вот в цифровой мир вовлекают представителей всех социальных слоев и возрастов. Через финтех-решения финансовая инклюзивность дотягивается до трудовых мигрантов, студентов, пенсионеров, которые одним нажатием кнопки могут получать кредиты, открывать депозиты, оформлять страховки, даже покупать ценные бумаги и делать инвестиции.

Дивный новый мир цифры обещает удобство, скорость, гибкость, безопасность и наполняется отцифрованными обитателями, о которых базам данных известно все – от идентификационного номера, с которого все началось, до номеров банковских карт, коммунальных счетов, налоговых платежек, даже штрих-кода сделанных покупок.

А кто не согласен присоединяться к миру цифрового учета и контроля человечества, должен смириться с тем, что его туда заволокут силой. Как это происходит в Молдове, где людей уже два года приучают жить без наличных денег. Сначала вступило в силу законодательное ограничение на расчеты в кэше между предприятиями, а через полгода и покупателей-физических лиц лишили возможности оплачивать «живыми» деньгами товары и услуги, если сумма к оплате превышает 100 тыс. леев. В один момент крупные покупки стали недоступны всем, кто предпочитает хранить деньги не в банках, а дома или не желает копить остатки средств на банковской карте.

А в этом году государство готовит обществу отдельный законопроект о денежных расчетах. Он не только устанавливает, какими суммами наличных могут оперировать предприятия и физические лица, но даже регламентирует, сколько кэша гражданин может снять со своего банковского счета и в какие сроки.

Приведем лишь пару выдержек из проекта. Например, такую: сколько бы денег вы ни одолжили у банка, реально подержать в руках сможете не более 8,4 тыс. в месяц. Или вот: при покупке машины или недвижимости, даже если оплата производится в рассрочку, оплатить наличными можно будет только покупку стоимостью менее 300 тыс.

Дивный новый мир

Власти Молдовы и не скрывают намерения взять под тотальный контроль денежное обращение в стране. Согласно законопроекту, его задача - «увеличить возможности мониторинга». Формально для «борьбы с уклонением от уплаты налогов и недобросовестной конкуренцией», а также для «оказания положительного влияния на экономическое развитие».

Все это звучит в полном соответствии с мировыми трендами промывания мозгов. Например, они гласят, что повышение уровня инклюзивности на 10% способствует росту ВВП в среднем на 0,3 %. Или что, чем выше финансовая инклюзивность, тем выше уровень благосостояния граждан, как, например, в скандинавских государствах, где 100% населения имеет доступ к банковским услугам. Однако все же процесс гораздо глубже.

Финансовая инклюзивность – одна из политик МВФ, и она тесно увязана с другой – развитием цифровых валют. Обе появились на фоне попыток ряда государств и регионов отказаться от доллара как валюты международных расчетов. Сначала такие попытки карались силой, как это случилось, например, с Ливией, а потом побудили разработать новый инструмент контроля за государствами и обществами. Так возникла идея цифровых валют.

Они не имеют ничего общего с криптовалютами, которые может выпускать каждый желающий. Цифровые деньги - электронный аналог физических и эмитируются только центральными банками государств. Уже существует цифровой юань и евро. С цифровыми валютами экспериментируют Нигерия, Индия, Россия, Швеция – всего почти 40 стран. Некоторые пытаются использовать их для внутренних расчетов, другие – для трансграничных.

Однако недавно Банк международных расчетов в Швейцарии заявил о разработке общей платформы для обращения цифровых валют, а МВФ сообщил, что начал создавать наднациональную цифровую валюту. С их появлением либеральная система управления миром получит новые действенные инструменты отслеживания поведения государств, бизнеса и людей.

Дело в том, что любая транзакция с цифровыми деньгами будет видна в Банке цифровых расчетов. Такая подотчетность дает безграничную свободу тем, кто контролирует движение денег – они смогут диктовать любые условия государствам и бизнесу. В еще большей зависимости окажутся люди, так как у цифровых денег есть срок годности.

Об этом первыми сообщили китайцы, отметив, что цифровой юань не вечен, а срок его использования зависит от социального рейтинга. Те, у кого высокий рейтинг, могут хранить цифровой юань год, у кого низкий – неделю. Значит, цифровые деньги – инструмент искусственного стимулирования спроса. Люди не смогут накапливать, они должны будут постоянно тратить.

Таким образом цифровой мир не только делает человека полностью подконтрольным держателям баз данных, но и превращает его в безвольного болванчика, раба системы, которая будет заставлять человека существовать и функционировать по ее воле. Купи, съешь, пойди купи снова…

«И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил, и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть» - это пророчество Иоанна Богослова пережило сотни трактовок и нашло воплощение в десятках творческих работ. Но, по-видимому, близится время его реального свершения.

В цифровом мире не останется места не только для денег как средства обеспечения свободы, но и свободы в принципе, в том числе свободы воли. Отцифрованные существа, идеальные рабы, за которыми надзирают хорошо натренированные на команды из центра государства, вряд ли будут мучаться моральными терзаниями, прислушиваться к совести или искать справедливость. Цифровой дебилизм – медицинский диагноз, признанный уже сегодня.

Может ли общество сопротивляться? Оно пытается. Например, технологические гиганты весьма расстраивает низкая популярность (всего 4%) электронных кошельков - прообраза будущих цифровых счетов, которые людям предложат открывать прямо в центробанках. Между прочим, бесплатно. Весьма скептически относятся к экспериментам с цифровой валютой, а также с запретом расчетов наличными и большинство государств. В этом вопросе дальше других в Европе планирует пойти Швейцария, правительство которой готовит изменения в конституцию страны, которыми будет гарантирована возможность для граждан Швейцарии рассчитываться наличными за свои покупки.

Молдавские власти делают все наоборот, очевидно, выполняя задания тех, кто решил, что в нашей стране провести подобный эксперимент безопаснее всего.

Так ли это?

Еще есть время одуматься, проанализировать возможные последствия для политического будущего власти, реализующей подобные реформы. Есть еще возможности и для Европы переломить тренд, за которым, по определению греческого экономиста и политика Яниса Варуфакиса, возможен только техно-феодализм, убивающий капитализм, и вернуть государство под контроль общества, отдав ему все полагающиеся свободы.

Наталья Узун